Осозанность 2.0

Следующая ступень «осознанности» — это не «бытие здесь и сейчас», а понимание, какому богу служишь.

Каждый человек является носителем/переносчиком каких-то ценностей, мемов, культурных кодов и наивно думает, что это «его мнение». Более того, некоторые ещё более наивно думают, что оно «правильное», и надо поскорее донести до людей и влить им в уши. Слово «инфлюенсер», например, очень смешное: однокоренное с «инфлюенцией», гриппом, которое потом превратилось в flu (происходит от лат. в-ливание).

На самом же деле, конечно, вопрос в том «кто кого разводит». При ближайшем рассмотрении выглядит так, что мозговые вирусы разводят людей, а не наоборот, а «инфлюенсеры», когда открывают рот, просто кашляют.

В дебатах Жижека и Питерсона был прекрасный, но едва заметный момент: Жижек сказал что-то типа «я депрессивный и славянин, поэтому...». И дальше — «его мнение». Мне кажется, это пример той самой «осознанности».

«Мое мнение такое, потому что я такой». Я могу поменяться, и мнение мое измениться (см. описанный в литературе факт, что после психотерапии люди становятся более «либеральными» в политическом смысле, потому что становятся сначала «либеральными» во внутреннем мире).

Служение богам — следующий шаг, осознанный выбор, когда человек выбирает, какие мемы размножать (какому богу служить) и каким становиться в результате практики служения. Я, например, служу Деметре, выращивая перцы, а взамен получаю...

Чтобы этот выбор сделать, надо иметь доступ к «меню» и вообще понимать, что происходит.

Вот, например. Попал вот в Тик-токе в «отношенческий пузырь»: мне подсовывают разных экспертов, которые говорят, как правильно вести себя с противоположным полом. Разумеется, они все идиоты, но говорят всё «правильно», в том смысле, что каждый продвигает свой вирус.

Какая-то девушка вещает, что мужчины растут через стресс, а женщинам расти никуда не надо, они сразу прекрасные, им надо сохранить то, что есть изначально (игривость, непосредственность, эмоциональность).

Фактически это не верно (все растут через стресс, даже женщины), но идеологически — абсолютно правильно: она говорит, что женщины должны оставаться детьми. Говорит, используя «обоснования» и дополнительные «объяснения», но тем не менее.

Это валидный взгляд на мир, в том плане, что он существует и кто-то его придерживается, но зачем его так прятать? Я более скажу: лучшие жены — 13-летние. Они уже и физически созрели, и у них было не так много стресса. Пока их не выдали замуж!

Другой эксперт (мужчина) говорит, что женщину надо выбирать такую, которая в клубы не ходит, потому что, в противном случае, когда она будет мамой, она будет гоняться за «дешевым дофамином».

И тут — совершенно очевидная тысячелетняя идея патриархата, стыдливо прикрывается псевдонаучными обоснованиями про дофамин. Можно же просто сказать «место бабы — на кухне». Kinder, Küche, Kirche — западные ценности!

Умение видеть, чем человек «болеет» (или что он культивирует) освобождает от всякого смысла ведение споров (потому что спорами размножаются грибы, а не вирусы).

Идеальная дискуссия в вакууме выглядит так: я говорю мое «мнение», и почему оно такое, человек делает то же самое, потом мы разводим руками и расходимся, узнав что-то друг о друге. Можно даже обняться. В «спорах» же человек отстаивает свое мнение, как будто на него кто-то нападает, часто по наводящим вопросам можно понять, почему оно такое, дальше становится просто скучно.

Очевидно, что биодиверсити — это хорошо, мир — это не чашка Петри, а конкурентная хаотичная среда, «лучшие» идеи выживают, «худшие» отмирают, «выживает сильнейший». Методы борьбы могут быть разные, если убивать носителей «неправильных» идей, то это будет называться «война», например.

В масштабах этой эволюции человек, конечно букашка, но у него есть два выбора: бездумно размножать то, что в него попало, передавая по наследству какие-нибудь «родовые травмы» или «традиционные ценности», либо осознанно выбрать, под какого, простите, эгрегора (от др.-греч. ἐγρήγορος «бодрствующий», между прочим) встать и служить.

О типизации типов

Все-таки, меня упрекнули к предыдущей заметке в навешивании ярлыков.

Я, господин/ихний, амбидекстр, дальтоник, белый цисгендерный моносексуал, шизоид с аутизмом и adhd — и вдруг развешиваю ярлыки?

Да никогда. Мне казалось, я про это уже много раз писал, но видимо, надо ещё.

Первый, самый простой ответ на вопрос «почему классификации это не классификации (людей)» дал Юнг, потому что с него вся эта мода и началась (интровертов и экстравертов придумал точно он).

В предисловии ко второму изданию «Психологических типов» он понял, что что-то пошло не так, и написал примерно следующее:

Если кто-либо в силу профессиональных причин погрузился, подобно мне, в хаос психологических мнений, предрассудков, обидчивости и восприимчивости, то он непременно получит глубокое и неизгладимое впечатление о многообразии индивидуальных психических характеров, тенденций и убеждений, и одновременно с этим он почувствует все возрастающую потребность в известном порядке среди хаотического нагромождения точек зрения. Эта потребность требует критической ориентации и общих принципов и критериев, не слишком специфичных в своих формулировках, которые могли бы служить опорными точками (points de repere) в отсортировке эмпирического материала. То, что я попытался сделать в данной книге, и есть, в сущности, критическая психология.

Эта основная (фундаментальная) тенденция в моей работе часто остается незамеченной, и слишком много читателей впадают в одну и ту же ошибку, думая, что глава X («Общее описание типов») репрезентирует квинтэссенцию и цель всей книги в том смысле, что она дает систему классификации и практическое руководство к достаточному суждению о человеческом характере. В самом деле, даже в медицинских кругах бытует мнение о том, что мой метод лечения заключается в подгонке пациентов под мою систему и выдаче им соответствующего «совета». Это, достойное сожаления, непонимание совершенно игнорирует тот факт, что подобный вид классификации является не чем иным, как салонной детской игрой, каждый элемент которой столь же пустячен, как деление человечества на брахи- и долихоцефалов. Моя типология перво-наперво представляет критический аппарат, служащий распределению и организации сумбура эмпирического материала, но ни в каком смысле не предназначена для навешивания на людей ярлыков, как это может показаться с первого взгляда. Это не физиономия и не антропологическая система, а критическая психология, имеющая дело с организацией и определением психических процессов, которые — что и демонстрируется — могут быть типическими. По этой причине я поместил общую типологию и определение терминов в конец книги, вслед за описанием, в главах I — IX обсуждаемых процессов с помощью многочисленных примеров. Поэтому я мог бы порекомендовать читателю, который действительно хочет понять мою книгу, углубиться прежде всего в главы II и V. Он получит больше из них, чем из любой поверхностно подобранной типологической терминологии, поскольку последнее служит ничему другому, как совершенно бесполезному желанию навешивать ярлыки.

Для того, чтобы что-то описать и передать знания, это надо классифицировать и поделить. Мы пытаемся классифицировать, простите, «человеческие комплексы» (раз уж слово «комплекс» тоже Юнг придумал), а не людей. Кто делит людей, тот не так понял, и относится к классу так называемых «дураков». «Ни одна книга, вносящая существенно новый вклад в копилку знания, не может рассчитывать на привилегию быть всецело понятой», — пишет Юнг в том же вступлении.

Есть более сложный способ думать об этом, но объясняющий гораздо большее.

Психотерапия — это гуманитарная наука. В английском красиво: есть мастера наук (master of science) и есть мастера наук (master of arts), но гуманитарных. Психотерапия, короче, это искусство, а психотерапевты, выходит, мастера искусства.

Это довольно популярная идея среди терапевтов, дискурс старый, полно источников, её можно оспорить, но тогда тоже — кто не так понял, тот дурак (как завещал Юнг).

Раз это наука гуманитарная, там свои методы. Например, не статистические, а художественные.

Все описания «знаний» в терапии, со времен Фрейда, оформлены в виде «случаев». То есть, в виде историй о конкретных клиентах и пространные выводы в конце (терапевтическая мораль). И до сих пор этот формат поддерживается везде, от супервизий до публикаций.

Терапия работает с «анекдотическими случаями», как я их называю. Разумеется, это вполне себе литературный жанр. Вот, например, Плюшкин — это «имя нарицательное», как учит нас школа, а значит, им можно называть кого угодно, кто «плюшничает» («застрял на анальной стадии», между прочим).

С таким же успехом вместо «Плюшкина» мог бы быть какой-то «Нарцисс». Принцип — абсолютно тот же, вплоть до того, что «Нарцисс» — это герой произведения (мифа) и тоже «имя нарицательное».

В этом плане психоаналитические «теории» являются попытками толковать художественную действительность. Каждую теорию тоже можно рассматривать не как «научный» труд, а как художественное произведение, ну или как минимум художественную критику.

Психотерапевт, который знает несколько как минимум противоречивых теорий — например, как лечить нарциссов: как завещал нам Кохут, или как завещал нам Кернберг? — гораздо более «начитан», чем его коллега, который знает только одну расово верную теорию своей школы. «Насмотренность» — это то, что формирует вкус художника.

Когда Юнг описывает «интровертов», и когда Чехов описывает «человека в футляре» — они делают примерно то же самое, просто первый лечит и не бичует, а второй бичует, но не лечит. Ладно, с Чеховым плохой пример, такая шутка пропала!

Ну, а потом люди в своём желании «понятности» и «конкретики», забывая о том, что искусство должно будоражить, а не успокаивать, всё как обычно портят.

Как правильно страдать (по пустякам)

Четыре года назад я писал заметку «как правильно страдать». Как и обычно, мысли там размазаны богато, как красная икра в гостях. Так делать не надо, «один пост — одна мысль» является секретом популярности.

В общем, страдания тогда делились на бытовые («всякую ерунду») и экзистенциальные («нормальные, настоящие страдания»). Те, кто страдал по-бытовому вызывали лёгкое недоумение, мол, «зачем страдать по этому поводу, если можно не страдать». Психотерапия, к слову, помогает в этом вопросе коварным способом: она делает человека сложнее, чем он был до неё, в результате он «перерастает» свои проблемы. Тут же, конечно, появляются другие, более сложные, но запрос выполнен и клиент свободен.

Разумеется, страдать по ерунде и не смотреть вглубь — это не только малодушие, но и неосознанный выбор человека, который боится, что не справится, или, как это называют терапевты, «психологические защиты». В общем-то, если они есть, то кто-то их зажигает, или как-то так, и свободный выбор, пусть даже неосознанный, надо уважать.

С годами и мудростью я начал понимать, что умение целенаправленно страдать из-за всякой ерунды — это высокоуровневый скилл духовно возмужавшего человека. Ну, путь героя (по Кемпбеллу—Гармону): герой идёт туда, потом обратно, возвращается откуда начал, но немного другой.

Целиком это выглядит так: сначала человек перерастает свои проблемы, перестаёт страдать из-за херни (заодно понимает, что всё херня), доходит до нерешаемых проблем человечества, потом говорит «ну, ладно», понимает, что страдания неизбежны, а раз они неизбежны, то тут можно схалтурить.

Вообще, к слову, впервые эта идея была услышана мной в виде «раз предстоит работа по восьмому дому (астрология), то лучше сходить починить зубы». Для тех, кто не в теме: восьмой дом «отвечает» за всякую трансформацию и перемены, в том числе смерть (очевидно) и всякую хирургию с травмами, то есть, всё, что идёт в циклах «сломать—заживить». Зубы вполне себе хирургия. Раз на судьбе написано сегодня что-то поменять, то пусть это будет пломба!

Здесь — та же логика: раз страдания неизбежны и наш вид всё равно Homo Patiens (человек страдающий), то почему бы не отделаться малой кровью. Выбрать себе, скажем, какое-нибудь «хобби» и переживать так, как будто это настоящая жизнь.

Нюанс, конечно, состоит в том, что люди и так это делают, но — смотрите выше — неосознанно, без возможности перестать и не ведая о настоящих, «экзистенциальных» страданиях. Я же говорю об умении выбрать себе страдания, после чего совершать их не только осознанно, но и вовлечённо.

Хорошо такое уметь, рекомендую.

Методичка национал-предателя

⚠️ Напоминаю, что если вы хотите изменить государство — это называется государственная измена.

Президент (вражеский) в своём интервью для жителей России (запрещённом на территории РФ) прямым текстом дал указание пятой колонне: каждому переубедить хотя бы одного россияниа, склонить его на сторону западных ценностей и/или к греховному делу пацифизма.

Я, как человек, за деньги помогающий людям меняться, иногда даже к лучшему, задумался, исключительно в познавательных целях, разумеется, мог бы я или тварь дрожащая? Хватило бы мне умений, слов, терпения на то, чтобы изменить кому-то точку зрения? Иными словами, как можно из человека быстро и бесплатно сделать предателя родины?

Короткий ответ — никак, если мы говорим о разумных, добрых и вечных способах.

Почему нет?

Сейчас — время борьбы. (Можно же это слово говорить, да? «Борьбовое время»). Люди, мягко говоря, «эмоционально вовлечены», я не буду использовать умные слова, типа «аффект». На сложную умственную деятельность сейчас мало кто способен, и все возможные реакции сведены к самым примитивным, а их количество невелико (от двух до пяти).

Во время драки нет опции «остановиться и глубоко отрефлексировать своё положение, правоту и неправоту сторон и шаги, которые сюда привели», драться надо. Если уж человек попал в ситуацию борьбы, то такие архетипы, как «враг», «друг», всякие «чувства плеча» и «национальная сплочённость» включаются почти у всех автоматически. Как великая русская нация в едином порыве сплотилась против нацистов-фашистов, так и менее великая («вторая в Европе») украинская, против них же. Попытки именно сейчас выяснить, кто же нацист-фашист, и что вообще эти слова значат, обречены на провал, как в силу эмоционального накала, срабатывания чувства принадлежности, так и из-за общего скудоумия и необразованности.

Меня совершенно не смущает, что украинские друзья расчехлили винтажные «националистические» лозунги и создали много новых, орать сейчас о какой-то «русофобии» и просить тщательно сортировать русских было бы кощунством. Ещё более страшное кощунство — делать вид, что с нашей стороны спецоперация ведётся исключительно с братской любовью. Это только бодхисаттвы могут убивать и не порождать карму, русские солдатики на бодхисаттв не тянут (это уже считается фейком о состоянии армии или ещё нет?).

Советы установить на телевизор родительский контроль (для контроля родителей) в качестве первого шага верны, но не в плане перевоспитания, а для изоляции от птичьего психоза.

А вот подсунуть прямо сейчас другой, «правильный» телевизор не получится, он будет вызывать отторжение и ненависть.

Есть известный эксперимент, когда человеку говорят, что покажут ему фотографии великих учёных, после чего он находит там одухотворённый вид, умные глаза, признаки гуманизма и прочее. Другому человеку говорят, что покажут фотографии серийных убийств, показывают те же лица, и тут же сразу становятся очевидны все признаки дегенерации на этих рылах.

Но в нашем случае то, что на фото — уроды, говорили не один раз, а восемь лет, в течение которых мы все были где-то не там. К тому же ставки слишком высоки. Некоторые мои клиенты годами добиваются от родителей хотя бы минимальные признаки сожаления за, мягко говоря, неудачное детство. Родители не сдаются: сказать «да, я был не прав» — неподъёмный груз, это значит, что ты был не самым лучшим родителем и, что самое страшное, это уже не изменить.

Работающий массовый способ — сначала отобрать один телевизор, подождать сорок лет (можно где-нибудь в это время погулять), а потом телевизор подменить. Это работает на государственном уровне, долго, медленно и не для военного времени, да и контроля над этим у нас нет. Не надо думать, что пропаганда — это что-то уникально плохое, пропагандировать можно как массовый ядерный экстаз, так и раздельный сбор мусора. Даже будучи гуманистом, я все-таки вынужден признать, что обычные массы людей отличаются друг от друга всего лишь воспитанием, а не индивидуальным уровнем развития, а воспитание им предлагает государство.

Кто на какой стороне был (осознанно или нет) до начала «оперирования», тот на ней и останется до конца «операции». Есть небольшая прослойка сомневающихся, но их тоже быстро разбирают, перед ними сейчас стоит задача быстро определиться и высказаться (и безопасней это сделать в пользу большинства).

Почему да?

На индивидуальном уровне (мы все ещё пытаемся перетянуть на сторону проклятых гендерных свобод хотя бы одного) для «переубеждения» нужно тихое, спокойное и безопасное место и человек, к которому подопытный хотя бы чуть-чуть прислушивается (а так же отсутствие товарища майора за спиной). Такое место появится не скоро и доступно будет не всем. Я говорю сейчас о терапевтической работе, разумеется. Ну, и самое главное — «лампочка должна хотеть меняться» (анекдот «сколько нужно терапевтов, чтобы поменять лампочку?»).

Итак, допустим звезды сошлись, и мы нашли такого человека и даже наладили что-то вроде контакта. Что дальше?

Во-первых, не надо ни о чем спорить и ничего опровергать. Это бесполезно, человек будет сопротивляться. Кроме того, люди (скорее всего, и вы тоже) не умеют свободно переключать уровни абстракции, не могут легко перемещаться с уровня птичьего полёта на уровень птичьего помёта, от чего часто теряются, начинают мыслить масштабами вселенной или геополитическими категориями, когда разговор идёт совсем о другом, либо «доёбываться до мышей». В жаре спора вы можете сами не заметить, как уйдёте либо в опровержение каждого фейка по отдельности, либо в абстрактную диванную аналитику.

Более того, человек может иметь чрезвычайно острую эмоциональную реакцию и провалиться в очень странное место, при этом сохранить возможность речи, изображать работу мысли и выглядеть как тот, с кем можно вести беседу на те же геополитические темы. Это иллюзия.

Все реакции сейчас эмоционально обусловлены, поэтому «вроде бы умный человек, а...» не является аргументом. Надо помнить, что сначала у человека есть эмоциональное состояние, а потом оно доказывается «фактами», поэтому оспаривать факты не нужно, это всего лишь прикрытие.

Во-вторых, лучший способ, помимо «активного слушания» (разумеется, сначала надо выслушать человека, даже если вы знаете весь его бред наизусть) — это саркастический, простите, Сократический диалог. Цель его — дополнить, а не опровергнуть картину мира.

Задача — не донести «правду», а предложить другие ситуации/идеи для рассмотрения, причём не обязательно для принятия, а «давай пофантазируем на эту тему?», «что если бы и так?».

— Война же не с пустого места началась. Я не могу поверить в то, что Путин просто решил нагнуть Украину.
— А чё бы не нагнуть-то?
— Просто потому, что мог, ты считаешь?
— Например, подумал, что плохо лежит (как Крым).
(диалог выдуман, все совпадения случайны)

В-третьих, самое главное — в центр обсуждения рано или поздно должны выйти злополучные западные ценности. Иначе как переманить в стан врага, да? Это могут быть также и не менее прекрасные восточные, предметом разговора должны стать ценности того конкретного человека, с которым вы общаетесь.

Также надо понимать, что мало кто знает, что такое эти «западные ценности», и возможно человеку понадобиться объяснять, что ценность — не в «жопу пердолиться», а «быть собой». Одно и то же, но есть нюанс.

Например, я бы начал с вопроса «Что важнее: жизнь человека или государство?».

Если человек ответит «ну конечно государство», то не спешите его хоронить со всем остальным русским миром, пофантазируйте вместе о последствиях. Например, если жизнь государства важнее, то можно заваливать трупами любой вооружённый конфликт. Хотел бы человек быть одним из этих трупов? Ага, хотел бы. Ради правого дела. А вдруг государство не право? Нет, разумеется, оно всегда право, но вдруг один разочек не? Кто такое это государство, как оно принимает решение? Светлоокий и лучезарный говорит, что делать. Он тоже всегда прав? Помазанник божий, ага. А Бог вообще есть? Как нет? А помазанника кто мазал? Может, он сам измазался?

Дальше можно рассмотреть и обратную ситуацию и пофантазировать, как мог бы был устроен мир тогда, если бы жизнь и мнение человека чего-то стоила. Можно вспомнить даже, например, слезинку ребёнка (не путать с распятым мальчиком).

Опять-таки, цель — не загнать человека в угол, а — вы не поверите — расширить его сознание. Дальше он пусть сам. Если он после этого сам добровольно перекинется на сторону врага, то и виноват будет он.

(У меня на группе есть участник, который каждый раз, получая вопросы в подобном стиле, но не про политику, а про его собственную жизнь, начинает тревожно спрашивать «куда вы меня тащите?», или «я к чему-то должен придти?», или «почему вы знаете правильный ответ и издеваетесь?»).

Возвращаясь к выдуманному диалогу:

— Так с Бандэры же вроде все началось. Он за нацистов был во время великой, его славили. Закрепилось в менталитете, что русские плохие.
— Андрей Власов тоже был, знаешь такого?
— Неа.

[ пауза на рисёрч ]

— Во время второй мировой на сторону фашистов переходило много людей, включая русские деревни, части армий, и так далее. Украинских — тоже.
— Но памятники им не ставили. Понятно, что русских было тоже достаточно. Выживали как могли.
— За что Бендер воевал, знаешь? Памятник-то ему за что?
— За Украину. За независимость же.
— И независимость — это плохо?
— Это прекрасно.

Человек, очевидно, сам подставился, признав, что независимость является его ценностью. А там уж и до свободы (еще одной проклятой западной ценности!) недалеко, как и до признания того факта, что есть странные люди, для которых свобода дороже жизни.

В-четвёртых, помимо ценностей «клиента» обсуждаться могут и прочие его ощущения, это вообще очень в духе гниющего запада — интересоваться конкретным человеком. (Даже если он не важнее государства. Называется «гуманизм», look it up).

Например, можно спрашивать «а тебе самому это как?». Что чувствуешь? Где это тебя трогает, покажи на кукле? Кусочек нашего Крыма тогда получил? Почему нет? Не раздавали, как ваучеры? Раздавали, но не тебе? А что получил? В животе тепло стало? Это тоже несомненно хорошо. А можно ли было как-то по-другому сделать тепло? А можно, чтобы и тебе тепло, и чтоб хохлы не обиделись?

Впрочем, про хохлов это может даже и перебор. «Как видят эту ситуацию другие?» требует умение на чужое место встать, что доступно тоже не всем. Можно попробовать задавать вопросы, типа «Если весь мир тебе говорит, что с тобой что-то не так, то какой вариант более вероятен? а) они все плохие и сговорились, б) с тобой что-то не так».

В любом случае, возвращаться надо к конкретному человеку, от чего с непривычки его будет корёжить, и он всеми силами будет уходить в не своё. «А вот мама сказала...». Или «волнует политика Америки». Человека надо направлять обратно, вопросами, типа «А тебя это волнует, потому что?» или «А вот эта «мама» сейчас в этой комнате?» (как в том меме).

Боевые терапевты Зеленского — вперёд!

Теперь, когда мы нашли работающий способ, осталось отправить бюджет в Пентагон и начать выращивать боевых терапевтов в секретных биолабораториях Украины, чтобы те влияли на умы гоев.

Но есть неприятный нюанс, я его упоминал выше: человеку можно расширить сознание, но выбор он должен сделать сам, да и сама психотерапия является прозападным изобретением. В психотерапию люди идут тогда, когда их прижимает, и они больше не могут жить по-старому. И даже в том случае они часто хотят решить «проблему», а не менять жизнь целиком. «Можно всё исправить, но чтобы всё осталось, как есть?».

В случае щекотливого дела предательства родины «прижмёт», боюсь, только когда по старой формуле «холодильник победит телевизор», а для этого никого выращивать в биолабораториях не надо. Тем, кого зараза украинопоклонничества разделила со своими близкими, можно посоветовать оставить их в покое (совсем-совсем в покое, только не закапывайте). Когда-нибудь, когда ажиотаж спадёт, они обнаружат, что желание общаться с вами вернулось, а это приятное чувство праведного гнева куда-то рассосалось. Тут-то вы на них и отыграетесь!

В остальном же — увы и ах. Мы родину никогда не предавали — нечего и начинать.